Чуя бесцельно бродил в тумане, ища глазами хотя бы отдаленно знакомый силуэт, но все напрасно. Он уже собирался поискать временное убежище или какой-то выход, будто бы он маячил совсем рядом, как вдруг заметил человека, идущего к нему, а затем слышит знакомый голос.
— Надо же, к тебе слух вернулся, — огрызается исполнитель с таким же шипением. – Может объяснишь мне, какого черта мы тут делаем, — он осматривает Рампо, замечая женскую сумку, и удивленно вскидывает брови, словно говоря «что за идиотский вид?». Впрочем, ответа от Эдогавы он не дожидается, внезапный крик разрывает тишину, а в следующую секунду Рампо скрывается, оставляя Накахару в недоумении.
«Нет уж, дудки. Ты от меня не сбежишь!» — Чуя следует за едва различимой тенью, стараясь ориентироваться на крик. За несколько минут он получил мало информации, но одно было ясно – они оба застряли в каком-то романе По и как выбираться из книги непонятно. Сюжет может быть любым, от того и разгадка в поиске выхода усложнялась.
Через несколько минут Накахара останавливается около переулка, наблюдая за тем, как разъяренная девушка прижимает Рампо к стене, с явным намерением его прикончить, только вот за что. Чуя неторопливо осматривает переулок, забрызганный кровью, явно не спеша вызволять товарища по несчастью. Не нужно быть детективом, чтобы понять, что здесь кого-то убили, но вот дальнейшие решения точно требовали помощи и без Рампо ему не обойтись, поэтому Чуя все же подходит к парочке, смотря на Эдогаву с кривой усмешкой, а затем мягко берет девушку за руку, оттаскивая ее от детектива.
— Мадам, успокойтесь, прошу вас, — он бросает взгляд на Рампо, понимая, что придется сначала подыграть в этом спектакле, а расспросы про это место пока оставить на потом.
Накахара отпускает незнакомку и подходит к Рампо.
— Ну и что ты такого успел натворить, что тебя уже убить пытаются? – спрашивает он шепотом, посматривая в сторону девушки на случай, если она вновь кинется к Рампо. – Может он оставил подсказку или нам, как слепым, наугад тыкаться? В этой дурацкой сумочке нет ничего, что могло бы нам помочь? –  Чуя кивает на клатч в руках своего спутника. Под «он оставил подсказку» Исполнитель имел в виду По. Во время конфликта с Гильдией Чуе пришлось изучить информацию о всех, кто в ней состоял, чтобы ни он, ни его люди не попались в ловушку. И, конечно же, он знал про способность Эдгара Алана По, но сталкивался с ней в первый раз, и поэтому чувствовал себя не слишком комфортно, полагаясь целиком на Рампо.
«Ну давай, включай мозги, гений, а я очень постараюсь тебя не прибить, пока мы с этим разбираемся».

[indent] — у меня есть преимущество. я отлично играю в гольф.

как и стреляет, как и держится в седле, преимущество вампиров среди тех, кто только изображает из себя важных, в том, что за столько лет жизни ты действительно способен показать, кем был, пронося след прошлых веков. герберт прошел две войны, герберт застал множество научных открытий, герберт становился свидетелем захвата машинами страны очень давно. с его знаниями, опытом и мудростью придется считаться. он точно не относится к числу тех вампиров, что стараются быть на одной волне с нынешними людьми. свою «древность» герберт демонстрирует с тем же шиком, как и все прочее. его сила в столетии, а не в попытках привыкнуть к миру, который ему не нравится.

[indent] — наш семейный бюджет не пострадает, если я поддамся парочку раз, — чтобы в последний момент с разгромом показать, кто здесь по-настоящему на несколько шагов впереди. герберт воспринимает все жесты бернадетт как обыденность, в привычках их двоих то поправить одежду, то невзначай прикоснуться друг к дружке. — мои лучшие сделки были заключены во время гольфа. это будет полезно. надеюсь.

он ждал, что она про это спросит, поэтому широко загадочно улыбается. верно же, хозяйка поместья обязательно должна знать, что же происходит внутри того, что под ее присмотром, но герберт хитрит. точно так же он намеревался впечатлить не только гостей, но и свою жену, даже если за их годы совместной жизни в браке это, казалось бы, уже невозможно. хочется попытаться, посмотреть, как далеко он зайдет, чтобы удивлять всех дальше раз за разом. однажды он уже удивил тем, что выжил.

[indent] — ты не слышала, потому что я тебе не сказал, — герберт простодушно пожимает плечами и наклоняет голову в сторону.

когда он щурится так по-мальчишески забавно и задорно, до морщинок у глаз, в нем узнается тот молодой викторианский юноша, любящий пошутить и разыграть кого-нибудь, подбить на авантюру.

[indent] — и не скажу. видимо, вам придется дождаться вместе со всеми гостями, миссис джекилл, — его театрально-печальный вздох как еще одна безобидная издевка над бедной женщиной, что страдает от любопытства.

но всему свое время.

[indent] — ты знаешь меня, — герберт подпирает плечом стену из лучшего темного дерева. — никогда не откажусь провернуть что-нибудь. проделки все улучшают. м? — в числе его проделок была и отправка на корабле до ее родителей, чтобы попросить их благословения на их брак. тайно от бернадетт, чтобы увидеть ее реакцию: ее изумление, счастье. мужчины, что не хотят приятно удивлять своих женщин, вызывают у герберта много вопросов.

он касается ее локтей, слегка приобнимает во время короткого поцелуя, расслабленно прикрывая глаза. всего через одно касание ей удается убедить его, что все пройдет идеально. почему нет? они оба постарались, клан тоже постарался. поцелуя ему хватает, чтобы взгляд опять затуманился влюбленной дымкой. в таком состоянии герберту даже спорить с ней о сладком не хочется, как и о его оставшейся любви к нему.

[indent] — ладно. если для меня останется кусочек.

в зал они вступают вместе. он идет уверенно. на стенах висят картины, те самые, что спрятаны за темными тканями. гости образуют полукруг. когда бернадетт хочет было отпустить его локоть и слиться с толпой, герберт не дает ей этого сделать, крепче хватаясь за ее руку свободной. она нужна ему тут, по его плечо, чтобы они видели, что он не добился бы и половины успеха, если бы однажды не встретил ее, вдохнувшую в него жизнь. он был бы все так же опасен и одиноким холостяком, но наличие той, к кому необходимо возвращаться, кто сплошное олицетворение жизни в лучшем ее виде, сделало его не просто опасным, но и непобедимым, пока она с ним. он смотрит на нее в последний раз, прежде чем обратиться к гостям вновь:

[indent] — вот мы и здесь, как и обещал. сюрприз для всех, кто пришел, чьи заслуги не могли пройти мимо меня. не хочу больше томить вас, друзья. это... — он поднимает руку, — мой подарок вам, — щелк.

вампиры клана, молчаливые тени, сдергивают ткани. они касаются пола, а гости затаивают дыхание. каждая картина — портрет того, кого пригласили. тут и там доносятся восторженные вздохи, бурное обсуждение шепотом, герберт улавливает тихие вопросы, как им удалось это провернуть. герберт доволен и опускает руку до середины, давая знак не стесняться аплодисментов, которые наконец-то заслуженно звучат. он мгновенно становится не просто хозяином-вампиром вечера, но и искусным фокусником. герберт признательно кратко кивает головой.

[indent] — не буду лгать вам, это было сложно, но полезно иметь связи с художниками, которые не умерли сто лет назад? — он шутит, они понимающе смеются. — вы заберете эти портреты собой. пусть они украшают ваш дом, квартиру. я хочу сказать вам, друзья, что если я дарю вам просто так портреты, что уже украшают и мое поместье, если в моих силах приказать нарисовать каждого тут находящегося... то что же я могу дать вам еще? задайте себе этот вопрос. вы хотите, чтобы я был вашим другом, — герберт усмехается краем губ. — и это взаимно.

все так, как и должно быть. все привело его к тому, чтобы он стоял здесь: в своем поместье, с восхитительной женщиной, которую он безгранично любит, в окружении всех денверских сливок общества, что на протяжении всего вечера искали подвох то в одном углу поместья, то в другом, только и ждущие момента, какого-либо запрятанного изъяна, чтобы кольнуть этим герберта. у них ничего не выйдет. он богат, он бессмертен, он аристократ, за его спиной могущественный клан, чуть больше ста лет назад контролировавший целый лондон. герберт знает, как вести дела. герберт уже чувствует, как этот маленький скромный городок оказывается на его бледной ладони, как при одном его взгляде вся гадость пропадает прочь, как будут бежать и бояться, как его невидимая рука коснется следом ближайших городов. как насчет посмотреть в сторону лос-анджелеса или сан-франциско, оставаясь незаметным и неприкосновенным тут?

герберт приподнимает подбородок, осанка всегда выдавала в нем существо иного времени и статуса. его губы дергаются в незаметной для всех призрачной улыбке того, кто смог победить снова. триумф наполняет все его естество, он редко бывает счастлив, когда не находится рядом с супругой, но знать, что ты — беспрекословный и вечный победитель весьма приятно. всем нравится, когда грандиозные продуманные планы исполняются. герберт заглядывает в лицо каждому, он видит больше не подозрения, не спрятанный страх из-за того, кто он. в глазах многих деятельных мужчин он подмечает интерес.

теперь они видят его совсем по-другому, и это замечательно, потому что герберт готов играть не только роль темной лошадки, так вовремя появляющейся и по щелчку пальцев решающей их проблемы. место герберта прямиком ближе к трону, не сам он, но править необязательно тому, кто находится в свете. до тех пор, пока они не станут мешать ему вершить свое правое дело касательно преступников, они все в полном порядке.

а даже если они не смогут найти понимание... герберту не нужно чужое разрешение, чтобы поступить так, как он хочет.

бернадетт имеет право видеть этот вечер в качестве подачки. в качестве: о, мы построили такой красивенький домик и хотим поиграть с вами в примерную обеспеченную семейку, пожалуйста, примите нас в свои ряды, но у герберта все происходящее имеет совсем иной смысл. он не просит никаких подачек. он построил сраное старомодное и совершенно не вписывающееся в общий интерьер городка поместье по простой причине: он может. и он делает. он заказывает портреты всех гостей и вешает их в своем зале, потому что его прихоть всегда исполняется. так и с преступниками: если он приехал в денвер убить всех, кто переступил черту, значит это будет исполнено. вечер не попытка влиться в высший свет. вечер — это особое предупреждение от герберта.

бернадетт оказалась невероятно проницательна и точна в произнесенных недавно словах.

в городе новый шериф.

герберт плохой полицейский.

он продолжает изучать каждого в зале. чуть хмурится. мелькнувшее лицо отличается. оно злое. мужчина, стоящий позади всех, расталкивает гостей и вскидывает руку. в ней пистолет. время останавливается. нет. не совсем. оно замедляется. тягуче. неприятно. герберт следит в замедленной съемке. мужчина кричит нечеловеческим голосом:

« будь ты проклят, джекилл! »

бернадетт. она стоит ближе к пистолету. ближе к дулу. пуля попадет в нее. в бочину. пуля, скорее всего, отравлена. герберт быстрее пули. герберт рявкает:

детт, назад!

он хватает ее за плечи, закрывает собой. щитом валит на пол, заставляя сесть. что-то не так. боль. как на войне. опять в спину. опять пуля. герберт держит глаза широко раскрытыми и ладонью наощупь и вслепую касается собственного бока. его рубашка под пиджаком почему-то влажная. это не его кровь. это чужая. но льется из него. как закрыть собой солдата. словить все пули за него. шумно. кричат. кто кричит? он не слышит приказов. нужно раздавать самому всегда. на войне тоже все кричат. кричали. от боли. ну конечно. нет. стоп. это не боль. это страх. убегают не солдаты, убегают гости. он в поместье. он... в своем поместье... герберт моргает один раз. моргает второй. стрелок... был стрелок... но он не жилец, его схватят. наверное, уже схватили. герберт мотает головой в сторону. хватит. война очень далеко. они все далеко. он вампир, он все оставил позади. его не трогает прошлое. его не трогает... прошлое... герберт закрывает глаза. его тело не восстанавливается. был прав.

пуля таки отравлена.
[indent]

Аз хочет пропустить мимо ушей комментарии Сола про то, что они что-то забыли, но все равно поддается нервному порыву оглянуться на багажник.

— Вроде все есть… — как будто сама себя успокаивая, проговаривает Азалия и ловит взглядом движения Солара под рулём его мотоцикла. Она знает, что там лежит, и это “что” ей совершенно не нравится. Почти до мерзкого желания стопнуть космоцикл и трясти Рида, пока тот не начнет говорить понятнее. Ничего из этого она не делает, и ее темнеющие от напряжения глаза скрываются под черным стеклом забрала.

Они едут за периметр. Блять! Когда слова Сола про Ворота доходят до ее буквально кипящего мозга, ладони обхватывают руль с колющей болью. Она старается, правда старается звучать спокойно — получается с большим трудом. Писк коннектора звонко сообщает, что связь между ее и Сола шлемами установлена. Ему придется ее слушать.

— Ты, блять, болен, если говоришь о таком, — ее голос наверняка хриплый через внутренний динамик, — все Ворота охраняются, но поедем через западные, у них позднее всех пересменка.

Если повезёт, а им причитается хоть иногда смачный кусок везения, то на посту будет Гас — рослый рыжий мужик средних лет, который очень любит две вещи в жизни: деньги и отсутствие проблем. Как по волшебству, в кармане ее штанов постукивают карточки. Придется немного расстегнуть куртку и приторно улыбаться, но они не попадут в ежедневные журналы.

— Сам не тормози, — огрызается она в тон Солару и плавно выводит космоцикл на холодную улицу привычным ходом. “Лошадка” вибрирует, немного поднимает пыль и быстро набирая обороты.

Им необходимо проехать половину городка и зацепить по ходу младшее месторождение. Дорога почти пустая, унылая и серая от обилия одинаковых жилых блоков. Людей на улицах почти нет, лишь изредка мелькают краснеющие от выпивки лица тех, у кого выходной от тяжелой и изнуряющей работы. Аз почти не обращает на них внимания — привыкла видеть таких каждый день. Она напряженно молчит до того момента, пока не начинают виднеться огромные черные конструкции фрекингов у скважины, а шлем наполную глушит гул добывающих машин.

— Ты оставайся у Ворот и делай вид, как будто идиот и вообще не при делах, — сухо сообщает Азалия, — пройдем Ворота, на заслоне уже никто не остановит.

Им нужно проехать через двухступенчатый и герметичный, как в космосе, коридор. Это займет не более пяти минут, но они будут самыми унылыми в их жизнях. Как, в общем-то и всегда.

Аз огибает последнее устрашающее нечто из металла и останавливает космоцикл у небольшого двухэтажного здания блок-поста. Отсюда купол выглядит куда осязаемее, чем в городе — действительно кажется, что ты в клетке, а огромные Ворота как будто поглощают свет от постоянно горящих прожекторов.

Девушка хлопает себя по штанам, вытаскивает оттуда карточку и перекладывает в нагрудный карман куртки. Шлем остаётся на сидении.

— Мне нужно пять минут и нас тут не было.

Из расположенной напротив комнаты, доносилось невнятное бормотание и слабый звук шагов, монотонно шаркающих по бетонному полу. Должно быть, старик Гакуганджи занимался последними приготовлениями к предстоящей схватке, до которой оставалось чуть меньше двух часов.

— Вот ведь неугомонный... - язвительно протянул Сатору, прежде чем закинуть ногу на ногу и перевести скучающий взгляд на единственное имеющееся здесь окно.

Холодные тучи плыли на север, наполняя мысли слабой тоской, словно нарочно унося прочь самые дорогие и светлые воспоминания. Складывалось впечатление, что рядом с их обветшалым убежищем никогда не светило солнце: пустая дорога тянулась среди высоких полуразрушенных зданий, вокруг которых гулял колючий ветер, поднимающий в воздух мелкий сухой снег. Интересно, в какой момент яркий и шумный Токио, чья низменность содрогалась от бесконечных шагов и заезженных колёс разноцветных машин, превратился в вечное царство зимы?

Подготовительные тренировки в компании учеников с лихвой компенсировали время, проведённое в тюремном царстве. Годжо был уверен, что достиг определённых успехов, без которых ему явно пришлось бы тяжко в надвигающейся битве с тысячелетним проклятием. Безразлично пожав плечами, мужчина в очередной раз задумался об исходе запланированного поединка, ведь даже сильнейшему шаману современности будет непросто завоевать титул безоговорочного победителя.

У него не было никаких сомнений в том, что удача по-прежнему на его стороне, вернее, союзники подготовили всё необходимое, чтобы переломить ситуацию в свою пользу — приложили максимум усилий для создания успешной атакующей стратегии. И, вероятно, оттого хотелось расслабиться, совершенно позабыв о мелких проблемах, настойчиво круживших вокруг, а заодно посвятить этот многообещающий зимний день заслуженному отдыху, отмахнувшись от всех возложенных на него обязанностях.

Однако острые сомнения продолжали скрести по сердцу стальной иглой, но вида Сатору, естественно, не подавал: мысленно сопротивлялся мерзкому предчувствию. Не исключено, что сейчас он упускал из виду нечто важное; то, без чего всё остальное не имело абсолютно никакого значения и ценности.

Среди обшарпанных стен прорастало загадочное затишье, сливаясь воедино с устоявшейся тишиной. Кругом звенело пустынное эхо, стремительно растворяющееся в плене безграничного кругозора. Казалось, ничто не способно укрыться от пронзительного взгляда этих бирюзовых глаз, нацеленных на приоткрывшуюся дверь, из которой просачивался яркий электрический свет. Годжо медленно поднялся с дивана и слегка поморщился, сладко хрустнув шейным позвонком. Вообще-то в запасе оставалось ещё немного драгоценного времени, прежде чем Гакуганджи начнёт заключительный инструктаж. План казался предельно простым и не нуждался в дополнительном согласовании. Например, Сатору нужно было вконец измотать противника, а по возможности ещё и уничтожить.

Всё же, весьма приятно, когда тебе уготована ключевая роль. Это прекрасная мотивация бороться до последней капли крови.

Впрочем, он не смог бы закончить бой как-то иначе, поскольку до последнего выступал против участия своих студентов. Уж лучше будет сосредотачивать на себе их восхищённые взоры, нежели позволит бежать куда-то вперёд. В любом случае, они начнут действовать только на заранее оговоренных условиях, когда противостояние примет крайне неожиданный поворот... задумавшись об этом, шестиглазый шаман одним движением руки резко распахивает перед собой входную дверь.

— О, Утахиме! - кажется, он заметил её гораздо раньше. В тот самый момент, когда сердце пронзил тонкий луч света, словно сплошная линия, неразрывная черта, острое лезвие, рассекающее всё на своём пути. И тогда в его глазах расцвёл прекрасный свет. Алый, словно цветок. Пламенный, будто заря. Жаль только, что сейчас не подобрать подходящих слов. Годжо оглянулся по сторонам, в очередной раз убедившись, что поблизости никого нет.

— Пришла за советом или?.. - на мгновение лицо Сатору исказила короткая усмешка. Он определённо не мог позволить ей унывать по пустякам.